Весна в город приходит так.
Сначала она долго копается в интернете, смотрит фотографии, изучает отзывы. Затем захлопывает ноут и твердо говорит: «Нафиг. Не поеду».
Две недели она с кислым лицом слушает уговоры, просьбы, мольбы и приказы, отмахивается от шантажа и манипуляций, не читая, бросает в корзину уведомления небесной канцелярии о нешуточных штрафах. Потому что дешевле один раз заплатить. Когда дым от сжигаемых чучел и блинный чад пропитывают свитер с оленями, речь заходит о кровавых жертвах, а начальник канцелярии поселяется в телефонной трубке навсегда, весна сдается и цедит: «Хорошо. Премию выписать не забудьте. И отгул. Нет, три».
Весна долго собирает чемодан, выбирает между сапогами, балетками и берцами, наконец пихает и то, и другое, и третье, долго пьет кофе, долго думает, надо ли краситься, затем плюет и со злыми глазами садится в такси.
На месте весна приоткрывает дверь, заглядывает внутрь, закрывает дверь и говорит: «Нафиг. Я домой».
Курит за углом. Чемодан неловко оттягивает руку, а поставить некуда. Из-под дверей тянет разным. Настроения весне это не добавляет.
Наконец она остервенело тушит окурок, глубоко вдыхает, распахивает дверь и вваливается в город. «О господи», — думает весна. «За что мне все это», — думает весна. «Уволюсь или перееду», — думает весна. Но вслух ничего не говорит.
Найдя, куда приткнуть чемодан, весна открывает все окна, выливает на улицы пару ведер воды, распинывает сапогом липкий снег, включает солнце, бурчит сквозь зубы что-то насчет хреновой проводки и берется за метлу и тряпку, отмечая в уме, где она видела поблизости приличный магазин. Кофе надо купить, и мешков мусорных побольше, и скоро идти за зеленой краской.
Татьяна Соломатина
